- По уставу тебе даже положено определенное количество кислорода.
- В смысле, - не понял Ваня.
- В прямом, почитай устав поймешь! Эх, воин службою живущий! Читай устав на сон грядущий, и даже если утром встал, продрав глаза – читай устав!
- Ладно, - не стал спорить Ваня, хотя было огромное желание прочитать лекцию о человеколюбии, а потом разрешить Димке порвать этого десантника на сорок восемь частей, это за то, что он там, в армии с молодыми делал, - что там про «голубого».
- «Фиолетового», - не согласился Птаха, - да что с ним. Летал вроде как и все, только вот я заметил такую в нем черту, парню самому хреново, слабый он был, три раза всего-навсего подтягивался, а вот другим помочь пытался…бррр… сам запутался. Понимаешь, всегда, когда марш бросок, только кто валиться от усталости начинал, дык он его на плечи и вперед. Свое гавно несет, а еще чужое подбирает. А сам то сопляк! Откуда силы берутся?
- Вы же своих не бросаете?
- Это-то да, только выглядит данный факт по-другому. Очень редко, когда «духи» сами схватят своего товарища и потащат, обычно, бегущий с ними сержант сам назначает носильщиков. А вот «фиолетовый» всегда сам. Я однажды захожу, а он гладит чью-то форму. Понимаешь! ЧУЖУЮ форму! Ну, думаю счас так в дышло дам, в санроту уедет. Западло у нас считается шестерить за кем бы то ни было. Ну, я ему чья? А он мне, когда ответил, я чуть на жопу и не брякнулся. Благо стул рядом стоял, на него сел.
Говорил, что рядового Заточкина, а этот парень из его призыва, когда штурмгородок проходил рухнул на «козлах», да так рухнул, что «каштаны»…
- Извини, что? – спросил недремлющий глаз Миши.
- …а? …. «каштаны», ну яйца… так они так распухли, что в штанах еле помещались. Я слышал, что молодые тайком сбежали с казармы, проведать кента. Мы на это глаза закрыли, свои же все-таки пацаны. А этот парень, ну «фиолетовый» ни кому, ни чего не сказав у парня форму взял, постирал и погладил, и ведь, падла, время еще на это нашел!
Я ему, нахрена?! Он мне грит, мол, с сантроты выпишется, а форма чистая, приятно будет. Я так и не понял, зачем парень это сделал, так, для профилактики с локтя в грудь его рубанул и пошел дальше.
- За… зачем рубанул? - не понял Дима, он как все большие мужчины был против лишнего насилия.
- Молодого надо чаще «рубить», - пояснил бывший контрактник, - был бы ты в армии, то понял бы.
У Димы напряглись скулы – нехороший признак.
Ваня под столом сцепил того колено, и в ухо прошипел:
- Забыл, зачем мы тут?
Коллега вроде остыл. А Ваня только сейчас понял, что не быть его другу настоящим журналистом. Слишком вспыльчивый. Вот, к примеру, Миша, самый настоящий журналюга, споил себя и клиента. Мы с ним мучаемся, а ему хорошо.
- Ты, сынок, так не напрягайся, - спокойно сказал Птаха, - не советую, так сказать, и ничего такого нет, в том, что ты такой здоровый.
Дима завелся еще больше, тогда Ваня просто сжал его лапу, до хруста в суставе и сам попросил:
- Вы рассказывайте дальше.
- А что дальше, - Птаха откинулся назад, делая вид, что ничего не происходило, - жили и служили. «Фиолетовый» был вроде бы и как все, да только все время старался каждому помочь в чем-то, то мимо идет, остановится и давай массировать шею кому-нибудь. Или письмо кто ни есть пишет, он остановиться пару фраз подбросит, а на душе тепло становиться. А когда чуть подрос, то есть «бобром» стал, «духам» сигареты и конфеты давал. Странный парень!

- Что ты напрягаешься? - продолжал смеяться сержант ВДВ, - в военкомате это надо было делать, а здесь ты понтами своими кого удивишь? Или перед этими шалавами, что танцуют вокруг нас решил рисануться? Расслабься болван, пока я тебя не расслабил.
Ваня посмотрел на друга и слега обалдел. Дима больше не казался заведенным и готовым к драке, он был просто жалок, как будто его забили в угол, и выйти нельзя.
Слишком спокоен был Птаха, непонятно было, что он умел и почему такой простой в общении, не орет матом и не брызжет слюной. Сам Ваня был уверен, что десантник начнет рвать на груди тельняшку и орать, что-то типа: «Я там кровь проливал! А вы!...» Однако, он вел себя неестественно спокойно, и даже, как-то опасно. В этом парне чувствовался внутренний, несгибаемый стержень.
Ваня схватил бутылку, и чтобы разрядить обстановку стал наливать в рюмки содержимое.
- Это правильно, - сменил тему вэдэвэшник, он первым схватил рюмку и чокнувшись со всеми провозгласил, - слава ВДВ!
Выпили.
- Так вот «фиалетовый»… вспомнился мне случай один, на плацу стоим, всем полком. Нас всех построили, даже батальоны обеспечения и всяких крыс из штаба, и давай в честь девятого мая всех на право и налево награждать. Батя орет, что Маргелов может гордиться своими сыновьями! А сзади него через штабное КПП, какая-то симпотная телка прет. Ну, естественно, мы все на нее уставились. И в самый момент торжества из штаба выпрыгивает комендант городка, капитан Гнилидзе…
Ваня засмеялся в полный голос. Птаха абсолютно спокойно стал слушать смех. Хохот никто не поддержал и журналист запнулся.
- Верю, - сказал не спящий глаз Миши, - был у нас ректор такой, сволочь редкостная. Взятки греб в наглую.
- Возможно родственники, так как этот тоже уродец еще тот, - продолжил контрактник, - ну, выходит, значиться этот капитан. На построение ему глубоко насрать! Одни говорят, мол, крутой родственник при главном штабе ВДВ, другие, что, родственники не просто крутые, а еще и какие-то дела с самим Шпаком имеют. Не важно! Главное в авторитете. Этот хрен, в открытую говорит, что «батя» ему не указ. Так вот этот индивидуум, видит симпотную телку и к ней. Мы, как положено, стоим, молчим, вникаем речам. Шакалам нашим бабу не видно, они к ней спиной. А он, гнида, давай ей досмотр организовывать. Она ему пропуск показывает, а он, судя по жестам, давай-ка дамочка, содержимое сумочки доставай. А ей, видать стыдно, при целом полку-то тампоксы свои напоказ доставать. Она ему жестами показывает, что давайте отойдем. А ему, наверное, в прикол стало, он еще больше ее доставать. У нас весь полк сцепил кулаки и зубы, стоим злимся. А что сделать-то можем? И вдруг смотрю, кто-то из наших из строя вышел быстрым шагом. Батя аж поперхнулся от подобной наглости. А это наш «фиолетовый», в полной тишине подходит сзади к коменданту, а тот, гнида уже в сумку вцепился и лыбиться на все тридцать два золотых…
Птаха замолчал и мечтательно уставился в потолок. Кругом грохотала музыка и куча представительниц прекрасного пола, одетая по новой моде – минимум одежды, танцевала, подыскивая себе жертв. Жертвы же были сами не прочь соблазнению, и по ночному клубу летали от столика к столику угощенья от кавалеров.
Ваня и Дима ждали продолжения, даже глаз Миши казался очень заинтересованным, однако контрактник не опускал глаз с потолка.
- Ну и? – спросил Ваня.
- В горле сухо, - признался контрактник.
Дима посмотрел на пустую бутылку из под Виски, и, смеясь, подозвал официантку. Как только новая бутылка, за две с половиной тысячи рублей снова появилась на столе, сержант широко улыбнулся и сказал:
- Вот теперь Дима, я вижу, что не зря мы встретились. Ведь хорошо выпить в кругу нормальных парней. Вы же нормальные парни?

Дух-то матерый пара диверсионных школ за спиной, а у «фиолетового» только год срочной службы, да еще с такими странными взглядами на жизнь. Спросите меня, не стормози дух, уложили бы он нашего парня. Как пить дать уложил!
- И что же случилось дальше? – не унимался Дима.
- А что дальше, дальше… - Птаха уставился в снова пустую рюмку, рассказ увлек Димона, и тот забыл обновить, однако последний очень быстро исправил свою ошибку.
Десантник с удовольствием опустошил содержимое и с наслаждением чувствовал, как качественное спиртное разливалось по телу. Все терпеливо ждали.
Миша выпил и сказал:
- Зря я эту выпил… она лишняя…
Журналист отключился.
Птаха хмыкнул. Снова выпил и продолжил:
- Короче до "славного воина Аллаха" стало доходить, что это никакой не Миша. Чечен за автомат, а наш «фиолетовый» видит, что не успеть ему свой ствол схватить. Ну, думает все – хана. Прощай Россия матушка, родственников перечислил в уме, осознал, что полезного ничего в жизни сделать не успел и…
Птаха опрокинул в себя новую порцию виски, прикурил новую сигарету.
- Вам не кажется, что Вискарь нам паленый притащили, что-то вкус у него поганый.
«Много ли ты в Виски соображаешь», - подумал Иван, нюхая напиток через горлышко бутылки. «Вроде нормальный». Димка выпил и сказал:
- Нет, нормальный вискарь.
- Ну, хорошо, - Птаха раздавил недокуренную сигарету в пепельнице, - Стоит «фиолетовый» на одной ноге, вторая босая, автомат не успеть схватить, реально не успеть. Дух ствол поднимает, в глаза смотрит. В гляделки играют, блин. Тогда наш парень выхватил с разгрузки штык-нож и четко в верхотуру черепа, по самую рукоятку зафигачил гаду. Чечен обратно в лаз рухнул, люк закрылся. А в этот момент на шум выходит какой-то парень и без акцента спрашивает: "Ваха! Ты что-то спрашивал?"
- Русский что ли? – перебил Дима.
Ваня сдавил локоть товарища, чтобы тот не перебивал.
- Да полно у них наших славян, бля, служит. Короче стоит этот Миша, смотрит, видит дЕсанта в позе цапли, который автомат поднимает. Сам за ствол, но «фиолетовый» его перехватил. А тут в земле еще несколько лазов на шум стрельбы открывается, тогда голубоглазый как юсовский Рембо кладет всех обратно в люки одной очередью от бедра.
Мы на всех парах назад прилетаем, и видим колоритную картину. Стоит «фиолетовый», абоссавшийся со страха на одной ноге, с пустым автоматом в руках, а вокруг восемь 200-ых духов, - Птаха потянул рюмку ко рту, но внезапно остановился, и, глядя в пустоту, добавил, - кстати, я сказал "обосался" не для красивого словца.
Журналисты молча выпили и закурили, Миша, сложив свои пухлые ручки на объемном животике, слегка похрапывал.
- Его вернули в Россию? – наконец, спросил Дима.
- После того случая, - Птаха хохотнул, - нет парень, он остался, сам попросился. А если бы не остался, то не говорил бы я счас с вами, ни я, ни еще восемнадцать человек. Блин.
- А что случилось?
- Попали в засаду, командира убило, радиста на куски из гранатомета разнесло, Леша Криков, наш снайпер, четко пулю в глаз получил. И все за пару секунд! Мы все круговую заняли, в штаны со страху дружно наложили и наугад по зеленке работаем. Ну, думаю все, кранты! Духи обложили со всех сторон и мочат. Хорошо мочат! Через минуту уже все раненные, кроме «фиолетового». Он за всю перестрелку ни одной пули не выпустил. Бронник с разгрузкой скинул и по одному нас бегом из укрытия вытаскивает. Кругом пальба, пули форму рвут, от меня в двух шагах граната рванула, так даже не оглушило! Представляете! Под плотным огнем вынести восемнадцать человек! Мы сами ни хрена не поняли. Духи вот, - Птаха махнул рукой, - бьют в упор! Гранаты рвутся! А он в полный рост, с раненным на плече зигзагами бегает, ну прям как тогда на маршбросках, когда первый бросался товарища подобрать. И никто в нас не попал! Чечены сами обалдели.

Миша, Дима и Иван студенты пятого курса журфака побились об заклад со всеми, что узнают, кто этот автор.
Это была азартная игра, узнать, то, что никто не смог узнать. Тем более, что редакция расположена в их городе.
Они просто затерроризировали издательство. День и ношно оккупируя просторное здание. Соблазняя женщин отдела. Ища врагов Виктора, кто бы точно захотел помочь. Но! О чудо! Все к писателю относились с таким уважением, что никто так ни чего и не сказал. Пока кое-кто, по Мишенной ментовской линии, не намекнул, что парень этот служил в армии, и даже дал название части. Ну, а дальше все было просто.
Съездив в Волгоградскую часть ВДВ, журналисты немного удивились, узнав, что Виктор их ровесник. Секретный отдел отказался показывать личное дело, или давать домашний адрес. Единственное, стало известно, что, оказывается, этот писака, который писал про дружбу, любовь и розовые сопли, герой! Герой чеченской войны!
Потом трое друзей долго искали всех кто служил в тот период в 56 ДШП. Нашли уйму десантников, однако они его знали, только до отправки в Чечню.
Странные отзывы были об этом парне. Все говорили, что он, чуть ли не святой.
А потом появился этот Птаха. Который, сначала, просто сказал: «Завитее-меня-просто-сержант», однако, в конце-концов, согласился на свой позывной «Птаха». И никак по другому.
Встретились. Где, десантник тонко намекнул, что на сухое горло говорить не будет.
Пришлось поить парня. И Дима верил на все сто процентов ему. Сержант не врал, многие факты подтвердили раньше опрошенные десантники. Однако, этот, как казалось, был другом «Фиолетового».
- Уже когда я демобилизовался, позвонил однажды ночью, попросил помощи. Десант своих не бросает, тем более я ему жизнью обязан, вот и помчался к нему. А он сидит и плачет, причем не просто плачет, а навзрыд, кулаком в стену долбит! У парня истерика! Представляешь?
- Он с девчонкой расстался? – говоря это, Дима старался смотреть в глаза десантнику.
- Все, - встрял в разговор Ваня, - заказ сделан, ну и тупая официантка попалась! Блин! Итак, за что его посадили?
- Опачки! – Птаха хлопнул ладонью по столу, - прикольно, так про что мне рассказать? Про девочку или про то, как его посадили?
Миша хрюкнул во сне.
- Вы были друзьями? – чуть-чуть уходя от темы, спросил Ваня.
- Нет, - просто ответил сержант в отставке, - мы братья по оружию. Это несколько другое. Давайте я вам про бабу расскажу. Короче влюбился он после армии. А представляете его, глаза голубые, волосы светлые, рожа бабская, сам добрый и порядочный, и тут она! У них как в хорошем фильме все было, он ее любил, она его. А потом просто сказала, что выходит замуж за другого. Вот так, ни с того ни с сего. Выхожу за богатого.
- И он так сильно переживал? – искренне удивился Ваня.
- Вот те раз! – Птаха снова закурил, - мужики, вы его просто не понимаете. «Фиолетовый» всегда любил жизнь и любил именно то, что в жизни прекрасно. Он всегда старался помогать. Просто так помогать, ни для чего взамен. Вам трудно это понять, а мне объяснить. Он ангел… да действительно ангел, и он ни сделал ничего и никому, чтобы его кто-то невзлюбил или подставил. Как он сильно переживал за тех убитых им бандитов. Он за них в церкви молился! Представляете. В него ведь тогда пули не просто так не попали! Там такая плотность огня было, что головы не поднять, а он девятнадцать раз туда-сюда сбегал! И вот тут ему в лицо говорит женщина, которая еще утром страстно кусала плечи и клялась в любви, что уже пару месяцев встречается с совершенно другим и собирается за него замуж. Вы понимаете, что с ним случилось? Он ведь всегда верил в людей, в их доброту. Когда в армейке его ни за что кидали и ломали, он считал это случайностью, а тут кидает любимый человек!

Виктор вышел из заведения, на ходу поправляя куртку, с нашивкой: «Морская пехота США». Шаг его был тверд. Кроссовки скрипели на чистом ночном асфальте. Хотелось курить, но сигарет не было. А рядом, кажется, не где купить было нельзя.
Он усмехнулся. Такси не хотелось. Хотелось просто пройтись, чтобы хмель начал отпускать. А может добавить, и поваляться по земле, не чувствуя ног и головы. Можно, просто, позвонить водителю и проехаться по ночному городу, издали, наблюдая за жизнью обывателей.
А на самом деле ничего не хочется. Только курить. Так что поехать домой, выкурить у камина сигару, попить коньяка и вновь ждать, пока кто-нибудь его найдет.
Он дал себе слово пить только тогда, и в тот день, когда наливают, иначе спился бы давно с тоски. А так, спасает только спорт, и то, что он финансирует общество ветеранов, и службу по розыску военнопленных. Это дает определенный откат.
Все что у Виктора, на данный момент осталось от своей личности, это только упертый десантник. Остальное появиться, но позже, надо ждать… надо ждать.

Ваня выскочил на балкончик и сверху смотрел на развернутого к нему спиной Виктора.
«Действительно», - подумал он: «Только человек, которого все предают, который бескорыстно всем помогает, а в ответ никогда не слышал «спасибо», мог написать такую книгу. Ты молодец Птаха, ты много добился, потому что не сломался, а всегда прощал и шел вперед».
- За тебя, - сказал в слух журналист и выпил рюмку, - ты еще станешь прежним. И у тебя снова вырастут крылья.

Это не я. Мой товарищ...